Мой домик в саду сгорел,
Теперь мы с луной
Остались вдвоем.
Это любимая картина художника, по его собственным словам. На мой взгляд, в ней отразилась главная черта его мировидения - быть всегда наедине с миром и с полным доверием к нему.
Я влюбилась в работы Успенского сразу, потому что нельзя не влюбиться в счастье. Этот художник уникален, он выражает состояние жизненной полноты и благодати, чего в современном искусстве практически не встретишь. Даже Луну, такую холодную и чужую, он делает родным пространством, волнующим, одухотворенным и разумным.
"Рублев" - одна из картин серии "Руки". Руки вообще основной символ в картинах Успенского. Как полушутя объясняет он сам, это связано с Ташкентом, где он родился, и где господствует восточное правило, что лицо - неподвижная маска, а руки должны выразить все, что осталось несказанным.
"Чайковский" - очень русский жест вознесения над скудной землей, скудной, но никогда у Успенского не отвергнутой, не постылой... Здесь реализовано наше фундаментальное желание простереть длань над всем сущим.
И как тут не вспомнить знакомую с детства музыку Чайковского, в которой русское - синоним всеохватного, музыку, похожую на широчайший жест любви.
При этом живопись Успенского очень мужская. Его лиризм и интимная нежность по отношению к собственному существованию держатся изнутри могучим характером. Чувствуется вертикальный стержень, напрямую связывающий земную радость с горним духом. Странно – в его мире и тепло, и свежо одновременно.
В "Бахе" Успенский "не похож на себя", что отчасти находит объяснение в подзаголовке картины - "Прерванная молитва". Холодный, нездешний, подавляющий космос баховской музыки не позволяет "привлечь к себе любовь пространства" - ту взаимную любовь, которой мир постоянно отвечает Успенскому-художнику.
Эта картина, написанная по мотивам знаменитого стихотворения Рильке, мужественна и интеллектуальна. В ней заключено множество метафор, я предложу лишь одну из них.
Перебирая жесты как способы контакта с миром, художник находит свой аутентичный точный жест или отношение, которое дает ему, наконец, внутренний, индивидуальный контакт с сущим. Такое одиночество вознаграждено и, более того, необходимо, чтобы обрести то уникальное место, заняв которое, ты будешь любим жизнью.
"Рост" - первая картина в триптихе "Рост. Полет. Гонец". Вообще Успенский, по моему убеждению - не драматический художник. Если кому дано выразить блаженство, покой, безмятежность, то такой дар редко с чем может сочетаться. Но, как говорит сам художник, нельзя стать вестником, не пройдя через ломку роста и свободу полета.
В триптихе «Рост. Полет. Гонец» происходит раскрытие Успенского как философа. Здесь дана эволюция, триада становления – от неизбежной замкнутости в «Росте» - к обретению лица (личности, этого святого в христианской культуре понятия) в «Полете», и наконец обретение тела – полное воплощение и сияющее самораскрытие в «Гонце», где человек уже больше, чем личность.
«Гонец» - одна из картин, которые синтезируют Успенского целиком, как художника, как личность, как мыслителя. Найденный здесь образ совмещает удивительную человечность, ангельскую чистоту, солнечное счастье быть и служить свету. Этот образ кроток и могущественен одновременно, это осанна искомого ответа на загадку жизни.
Эта картина покоряет колористической и композиционной уравновешенностью. Это пространство полноты, зрелости. Тут и рука иная - рука человека, вобравшего в себя жизнь, как полную чашу, насыщенную трудами и днями. Письма и чаша - это символы укорененности, связи с созидательным разумом других, кто был до тебя и придет после. Это пространство наполнено токами удовольствия жить, и работать, и праздновать. Это рука патриарха, Авраама, пахаря и протагониста, ведущего других и идущего за светом.
Следующая серия картин открывает Успенского как пейзажиста.
"Господь, большие города обречены небесным карам" - это не про Успенского. Он живет в других - в своих - городах, воссозданных им самим, как всегда, с любовной внимательностью и добрым юмором.
Успенский – убежденный урбанист. Для него город – это не отчужденное пространство, а приветливый дом. Таким он его и пишет. Даже дым у него – специально для трубы, для гармонии.
Что, лист осенний
на ветку вернулся?
Нет,это бабочка
Эта картина - редкий для Успенского пример взволнованности, эмоционального рывка, даже тихого вскрика, может быть. Невозможность удержать чувство "в границах" прорывается как особый эротизм, открытое движение навстречу другому, жажда ответности.
Осторожней, кузнечик,
Не разбей мне росу
На осколки!
Используя руки как "маску" души, Успенский везде сохраняет интимность, скрытость и непорочность самого глубокого - того, "о чем ничего не может быть сказано".
Невольно сорву,
невольно оставлю здесь
эти фиалки
Руки у Успенского - это умные руки, любящие руки, охраняющие, создающие, обнимающие, благославляющие, вопрошающие, благодарящие. Неизвестно, как он добивается, чтобы весь спектр тончайших эмоций звучал в них.
Путь мой окончен.
Над степью увядшей
Сон поднимается.
Эта картина написана по мотивам стихотворения, в котором есть строка о тех, "кто видел смысл в росте деревьев".
Рост дерева - древняя метафора роста личности. Колористическая свежесть, ощущение молодости и нежной неопытности контрастирует здесь с умным жестом руки. Это одна из энергичных, требовательных и даже провоцирующих рук у Успенского. Будто жест мага, приказывающий: "Будь! Осуществись!" Нежные ломающиеся побеги имеют партнера в виде зрелой искушенности, требующей роста и расцвета.
Эта картина написана по мотивам Псалма 137: "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши — веселья: «пропойте нам песнь песней Сионских». Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Если я забуду тебя, Иерусалим, забудь меня десница моя. Прилипни язык мой к гортани моей, если не буду помнить тебя, если не поставлю Иерусалим во главе веселия моего.»
Эта картина организована как восточная музыка, волнующая сердце и вызывающая ностальгию. Насыщенность красок и плотность письма говорят о жажде, падающий бокал - о недоступности. Но нельзя отказываться от того, чем ты жив, даже если сейчас нет сил дотянуться и взять свое счастье.
Картина "Winkl" (Уголок) написана по мотивам стихотворение Райнера Кунце, где есть такая строка: "здесь не проспит поэт стихи» (перевод А.Успенского).
Я бы эту строку поставила как итог своего путешествия в живопись Успенского. Это и есть мое основное впечатление: здесь не проспит поэт стихи. Успенский создает мир, где главное не будет упущено, потому что здесь оно говорит с тобой, дышит с тобой, призывает тебя.
Ольга Сергеева (с)
Картины А.Успенского в интернете:
http://www.citadel.ryazan.ru/
http://uspensky.narod.ru/
