Если бы судьба обошлась с Бруно Шульцем по справедливости, его имя в любом уголке мира знали бы сейчас ничуть не хуже, чем знают Франца Кафку.
Ужас «Книги идолопоклонства» (под таким заголовком Шульц собирал свои рисунки) — это ужас человека, живущего на краю истории, знающего, что все кошмары «Капричос» уже свершились, и оставшегося с мировой пустотой, как с последней торговкой на сумеречном рынке, один на один. Вот почему томные красавицы, лениво брошенные на диваны, ничуть не менее страшны для него, чем белокурые бестии с хлыстиком в руке.
Отсюда