vanatik05 в ВИНСЕНТ ВАН ГОГ. Последние годы жизни. Часть 2 (Сен-Реми и Овер, май 1889 - июль 1890)"Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так."
"Как бы часто и глубоко я ни был несчастен, внутри меня всегда живет тихая, чистая гармония и музыка." (Vincent van Gogh)
"Что поделаешь! Страдай и не жалуйся - вот единственный урок, который надо усвоить в этой жизни. Разумеется, самое лучшее для меня - не оставаться одному, но я предпочту провести всю жизнь в одиночке, чем пожертвовать чужой жизнью ради спасения своей."
"Я думаю, что, приехав сюда, поступил правильно, главным образом потому, что, видя реальность жизни различных сумасшедших и душевнобольных, я избавляюсь от смутного страха, от боязни безумия. Мало-помалу я смогу приучить себя считать сумасшествие такой же болезнью, как всякая другая."
"Сейчас такое время года, когда много цветов и, следовательно, местный колорит особенно богат; поэтому будет, вероятно, очень кстати, если ты пришлешь лишних метров пять холста. Ведь цветы скоро отцветут, и на смену им придут желтеющие хлеба, которые мне особенно хочется передать лучше, чем в Арле."
"Чувствую я себя, как ты сам понимаешь, неплохо: полгода абсолютной воздержанности в еде, питье, курении, а в последнее время еще двухчасовые ванны дважды в неделю не могли не подействовать на меня успокаивающе."
"Итак, все идет хорошо, а что касается работы, то она отнюдь меня не утомляет, а, напротив, занимает и развлекает, что мне весьма необходимо."
"Я должен трезво смотреть на вещи. Безусловно, есть целая куча сумасшедших художников: сама жизнь делает их, мягко выражаясь, несколько ненормальными. Хорошо, конечно, если мне удастся снова уйти в работу, но тронутым я останусь уже навсегда…. Впрочем, мне все равно, что со мной будет."
"Вот уже почти месяц, как я здесь, но у меня еще ни разу не появлялось желание уехать отсюда. Правда, к работе тянет меня уже больше. Но зато как прекрасен этот край, какое здесь солнце и голубое небо! А ведь я всего-то и вижу что сад, да еще через окно."
"Вчера нарисовал довольно редкую и очень большую ночную бабочку. Ее называют «мертвая голова», и отличается она удивительно изысканной окраской: цвет у нее черный, серый, переливающийся белый с карминными рефлексами, кое-где переходящими в оливково-зеленые...Ее пришлось умертвить, чтобы написать, и это очень обидно: насекомое было так красиво!"
"Написал хлебное поле - очень желтое и очень светлое; это, вероятно, самое светлое из всех моих полотен."
"Кипарисы все еще увлекают меня. Я хотел бы сделать из них нечто вроде моих полотен с подсолнухами; меня удивляет, что до сих пор они не были написаны так, как их вижу я."
"По линиям и пропорциям они прекрасны, как египетский обелиск.И какая изысканная зелень! Их надо видеть тут, на фоне голубого неба, вернее, в голубом небе. Чтобы писать природу здесь, как, впрочем, и всюду, надо долго к ней присматриваться…"
"Они - как черное пятно в залитом солнцем пейзаже, но это черное пятно - одна из самых интересных и трудных для художника задач, какие только можно себе вообразить."
Новый приступ начался у меня, дорогой брат, в ветреный день, прямо в поле, когда я писал. Полотно я все-таки закончил и пошлю тебе. Оно представляет собою более сдержанный этюд: матовые, неброские краски, приглушенные, зеленые, красные и желтые железистые охры, точно такие, о каких я говорил тебе, когда хотел вернуться к палитре, которой пользовался на севере..."
"Книга Рода не приводит меня в восторг, тем не менее я написал картину на сюжет того отрывка, где говорится о горах и черноватых хижинах."
"
"Сейчас мучусь над одной вещью - начато еще до приступа, - над «Жнецом». Этюд выполнен целиком в желтом и густыми мазками, но мотив прост и красив."
"Я задумал «Жнеца», неясную, дьявольски надрывающуюся под раскаленным солнцем над нескончаемой работой фигуру, как воплощение смерти в том смысле, что человечество - это хлеб, который предстоит сжать."
"Следовательно, «Жнец» является, так сказать, противоположностью «Сеятелю», которого я пробовал написать раньше. Но в этом олицетворении смерти нет ничего печального - все происходит на ярком свету, под солнцем, заливающим все своими лучами цвета червонного золота."
"Я хочу сказать, что мой прискорбный недуг вынуждает меня работать с глухим неистовством - очень медленно, но зато с утра до вечера, - в этом, пожалуй, весь секрет успеха. Не мне, конечно, судить, но думаю, что у меня сейчас в работе пара недурных вещей - во-первых, жнец в желтых хлебах и, во-вторых, автопортрет на светлом фоне..."
"Вчера начал портрет старшего надзирателя и, вероятно, напишу также его жену: он состоит в браке и живет на маленьком хуторе в нескольких шагах от убежища. Он - очень примечательная фигура… Он служил в марсельской больнице во время двух эпидемий холеры. Словом, это человек, видевший бесконечно много страданий и смертей, и в его лице есть какая-то сосредоточенность… он человек из народа и натура более простая."
"Теперь я оставил всякую надежду, даже совсем отказался от нее. Может быть, может быть, я действительно вылечусь, если поживу немножко в деревне."
"
"Работа шла успешно, последнее свое полотно «Цветущая ветка» - ты его увидишь - я сделал, пожалуй, лучше и тщательнее, чем все предыдущие: оно написано спокойным, более уверенным, чем обычно, мазком. Я заболел как раз в тот момент, когда писал цветущий миндаль."
"Можешь не сомневаться, что, если бы я был в состоянии работать, я написал бы и разные другие деревья в цвету. Но мне, ей-богу, не везет - сейчас почти все они уже отцвели."
"И на другое же утро я стал конченым человеком, превратился в скотину. Это трудно понять, но, увы, это так."
"Что касается выставки «Независимых», мне совершенно безразлично, какое решение ты примешь. Поступай так, как будто меня не существует. Чтобы они не подумали, будто мы игнорируем их выставку, и чтобы в то же время не показать чего-нибудь чересчур уж неистового, пошли им, пожалуй, «Звездную ночь»…"
"Сейчас пишу этюд - старые, крытые соломой домики, на переднем плане хлеба и поле цветущего гороха, на заднем - холмы. Он, вероятно, тебе понравится."
"Я уже замечаю, что пребывание на юге помогло мне лучше увидеть север. Все получилось, как я предполагал: я лучше воспринимаю фиолетовый там, где он есть."
"Работаю сейчас над портретом доктора Гаше: голова в белой фуражке, очень светлые и очень яркие волосы; кисти рук тоже светлые, синяя куртка и кобальтовый фон. Он сидит облокотясь на красный стол, где лежит желтая книга и веточка наперстянки с лиловыми цветами."
"На этой неделе написал портрет девушки лет 16 в голубом на голубом фоне. Это дочка моих хозяев. Портрет я подарил ей, а для тебя сделал его повторение на полотне размером в 15"."
"Вчера и позавчера писал портрет м-ль Гаше за фортепиано, который, надеюсь, ты вскоре увидишь: платье розовое, стена в глубине зеленая с оранжевыми точками, ковер красный с зеленым, инструмент темно-фиолетовый. Формат - метр в высоту на полметра в ширину. Я писал эту фигуру с большим удовольствием, но далась она мне нелегко."
"
"В сущности, говорить за нас должны наши полотна… Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так."
"Когда близился полдень и неистовое солнце безжалостно жгло Винсенту голову, вдруг целая туча черных птиц стремительно опустилась с неба."
Птицы заполнили воздух, заслонили солнце, окутали Винсента тяжелым покровом тьмы, лезли ему в волосы, врывались в уши, в глаза, в ноздри, в рот, погребая его под траурно-черным облаком плотных, душных, трепещущих крыл." (Ирвинг Стоун. «Жажда жизни»)
"La tristesse durera toujours" - «Печаль будет длиться вечно» (Последние слова Ван Гога.)
Ссылки: http://www.wm-painting.ru/MasterPieces/p19_sectionid/18/p19_imageid/142
http://vangogh-world.ru/
http://librebook.ru/the_letters_of_vincent_van_gogh/vol2/2
http://royallib.com/book/irving_stoun/gagda_gizni.html
"Как бы часто и глубоко я ни был несчастен, внутри меня всегда живет тихая, чистая гармония и музыка." (Vincent van Gogh)
"Что поделаешь! Страдай и не жалуйся - вот единственный урок, который надо усвоить в этой жизни. Разумеется, самое лучшее для меня - не оставаться одному, но я предпочту провести всю жизнь в одиночке, чем пожертвовать чужой жизнью ради спасения своей."
"Я думаю, что, приехав сюда, поступил правильно, главным образом потому, что, видя реальность жизни различных сумасшедших и душевнобольных, я избавляюсь от смутного страха, от боязни безумия. Мало-помалу я смогу приучить себя считать сумасшествие такой же болезнью, как всякая другая."
"Сейчас такое время года, когда много цветов и, следовательно, местный колорит особенно богат; поэтому будет, вероятно, очень кстати, если ты пришлешь лишних метров пять холста. Ведь цветы скоро отцветут, и на смену им придут желтеющие хлеба, которые мне особенно хочется передать лучше, чем в Арле."
"Чувствую я себя, как ты сам понимаешь, неплохо: полгода абсолютной воздержанности в еде, питье, курении, а в последнее время еще двухчасовые ванны дважды в неделю не могли не подействовать на меня успокаивающе."
"Итак, все идет хорошо, а что касается работы, то она отнюдь меня не утомляет, а, напротив, занимает и развлекает, что мне весьма необходимо."
"Я должен трезво смотреть на вещи. Безусловно, есть целая куча сумасшедших художников: сама жизнь делает их, мягко выражаясь, несколько ненормальными. Хорошо, конечно, если мне удастся снова уйти в работу, но тронутым я останусь уже навсегда…. Впрочем, мне все равно, что со мной будет."
"Вот уже почти месяц, как я здесь, но у меня еще ни разу не появлялось желание уехать отсюда. Правда, к работе тянет меня уже больше. Но зато как прекрасен этот край, какое здесь солнце и голубое небо! А ведь я всего-то и вижу что сад, да еще через окно."
"Вчера нарисовал довольно редкую и очень большую ночную бабочку. Ее называют «мертвая голова», и отличается она удивительно изысканной окраской: цвет у нее черный, серый, переливающийся белый с карминными рефлексами, кое-где переходящими в оливково-зеленые...Ее пришлось умертвить, чтобы написать, и это очень обидно: насекомое было так красиво!"
"Написал хлебное поле - очень желтое и очень светлое; это, вероятно, самое светлое из всех моих полотен."
"Кипарисы все еще увлекают меня. Я хотел бы сделать из них нечто вроде моих полотен с подсолнухами; меня удивляет, что до сих пор они не были написаны так, как их вижу я."
"По линиям и пропорциям они прекрасны, как египетский обелиск.И какая изысканная зелень! Их надо видеть тут, на фоне голубого неба, вернее, в голубом небе. Чтобы писать природу здесь, как, впрочем, и всюду, надо долго к ней присматриваться…"
"Они - как черное пятно в залитом солнцем пейзаже, но это черное пятно - одна из самых интересных и трудных для художника задач, какие только можно себе вообразить."
Новый приступ начался у меня, дорогой брат, в ветреный день, прямо в поле, когда я писал. Полотно я все-таки закончил и пошлю тебе. Оно представляет собою более сдержанный этюд: матовые, неброские краски, приглушенные, зеленые, красные и желтые железистые охры, точно такие, о каких я говорил тебе, когда хотел вернуться к палитре, которой пользовался на севере..."
"Книга Рода не приводит меня в восторг, тем не менее я написал картину на сюжет того отрывка, где говорится о горах и черноватых хижинах."
"
"Сейчас мучусь над одной вещью - начато еще до приступа, - над «Жнецом». Этюд выполнен целиком в желтом и густыми мазками, но мотив прост и красив."
"Я задумал «Жнеца», неясную, дьявольски надрывающуюся под раскаленным солнцем над нескончаемой работой фигуру, как воплощение смерти в том смысле, что человечество - это хлеб, который предстоит сжать."
"Следовательно, «Жнец» является, так сказать, противоположностью «Сеятелю», которого я пробовал написать раньше. Но в этом олицетворении смерти нет ничего печального - все происходит на ярком свету, под солнцем, заливающим все своими лучами цвета червонного золота."
"Я хочу сказать, что мой прискорбный недуг вынуждает меня работать с глухим неистовством - очень медленно, но зато с утра до вечера, - в этом, пожалуй, весь секрет успеха. Не мне, конечно, судить, но думаю, что у меня сейчас в работе пара недурных вещей - во-первых, жнец в желтых хлебах и, во-вторых, автопортрет на светлом фоне..."
"Вчера начал портрет старшего надзирателя и, вероятно, напишу также его жену: он состоит в браке и живет на маленьком хуторе в нескольких шагах от убежища. Он - очень примечательная фигура… Он служил в марсельской больнице во время двух эпидемий холеры. Словом, это человек, видевший бесконечно много страданий и смертей, и в его лице есть какая-то сосредоточенность… он человек из народа и натура более простая."
"Теперь я оставил всякую надежду, даже совсем отказался от нее. Может быть, может быть, я действительно вылечусь, если поживу немножко в деревне."
"
"Работа шла успешно, последнее свое полотно «Цветущая ветка» - ты его увидишь - я сделал, пожалуй, лучше и тщательнее, чем все предыдущие: оно написано спокойным, более уверенным, чем обычно, мазком. Я заболел как раз в тот момент, когда писал цветущий миндаль."
"Можешь не сомневаться, что, если бы я был в состоянии работать, я написал бы и разные другие деревья в цвету. Но мне, ей-богу, не везет - сейчас почти все они уже отцвели."
"И на другое же утро я стал конченым человеком, превратился в скотину. Это трудно понять, но, увы, это так."
"Что касается выставки «Независимых», мне совершенно безразлично, какое решение ты примешь. Поступай так, как будто меня не существует. Чтобы они не подумали, будто мы игнорируем их выставку, и чтобы в то же время не показать чего-нибудь чересчур уж неистового, пошли им, пожалуй, «Звездную ночь»…"
"Сейчас пишу этюд - старые, крытые соломой домики, на переднем плане хлеба и поле цветущего гороха, на заднем - холмы. Он, вероятно, тебе понравится."
"Я уже замечаю, что пребывание на юге помогло мне лучше увидеть север. Все получилось, как я предполагал: я лучше воспринимаю фиолетовый там, где он есть."
"Работаю сейчас над портретом доктора Гаше: голова в белой фуражке, очень светлые и очень яркие волосы; кисти рук тоже светлые, синяя куртка и кобальтовый фон. Он сидит облокотясь на красный стол, где лежит желтая книга и веточка наперстянки с лиловыми цветами."
"На этой неделе написал портрет девушки лет 16 в голубом на голубом фоне. Это дочка моих хозяев. Портрет я подарил ей, а для тебя сделал его повторение на полотне размером в 15"."
"Вчера и позавчера писал портрет м-ль Гаше за фортепиано, который, надеюсь, ты вскоре увидишь: платье розовое, стена в глубине зеленая с оранжевыми точками, ковер красный с зеленым, инструмент темно-фиолетовый. Формат - метр в высоту на полметра в ширину. Я писал эту фигуру с большим удовольствием, но далась она мне нелегко."
"
"В сущности, говорить за нас должны наши полотна… Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так."
"Когда близился полдень и неистовое солнце безжалостно жгло Винсенту голову, вдруг целая туча черных птиц стремительно опустилась с неба."
Птицы заполнили воздух, заслонили солнце, окутали Винсента тяжелым покровом тьмы, лезли ему в волосы, врывались в уши, в глаза, в ноздри, в рот, погребая его под траурно-черным облаком плотных, душных, трепещущих крыл." (Ирвинг Стоун. «Жажда жизни»)
"La tristesse durera toujours" - «Печаль будет длиться вечно» (Последние слова Ван Гога.)
Ссылки: http://www.wm-painting.ru/MasterPieces/p19_sectionid/18/p19_imageid/142
http://vangogh-world.ru/
http://librebook.ru/the_letters_of_vincent_van_gogh/vol2/2
http://royallib.com/book/irving_stoun/gagda_gizni.html